В этом году исполняется ровно десять лет постановке на сцене ГРДТ им. Н.А.Бестужева «Горе от ума». В этом спектакле одну из главных ролей исполняет заслуженный артист Бурятии Евгений Аешин. «МБ» рассказывает о том, насколько востребована сегодня литературная классика зрителем и о творческой жизни актера.

Евгений Аешин принят в труппу ГРДТ им. Н.А. Бестужева в 1998 году. За это время им сыграно множество ролей в комедиях, трагедиях, трагикомедиях, а также в детских спектаклях. Среди них Гарри в комедии А.Толстого «Делец», Сатин в спектакле «На дне» М.Горького, Мортимер в трагедии Ф.Шиллера «Мария Стюарт», Подколесин в «Женитьбе» Н.Гоголя, Генри Хиггинс в «Пигмалионе» Б.Шоу. Работал артист и с режиссером Евгением Зайдом: «С любимыми не расставайтесь» по пьесе А.Володина (Митя), «Слишком женатый таксист» Рэя Куни (Стэнли Поуни), в комедии А.Островского «Сновидения Бальзаминова» (Бальзаминов). За эту роль артист удостоен диплома Союза театральных деятелей РБ в номинации «Лучшая мужская роль второго плана».

Сам Евгений Аешин говорит, что актер должен быть разноплановым и уметь подстраиваться под меняющийся театр. Однако удивить зрителей может и его необычное хобби. Об этом он сам рассказал в интервью.

– Евгений Александрович, постановке «Горе от ума» А.Грибоедова, где вы играете Чацкого, в этом году исполняется 10 лет. Что для вас эта роль сейчас и какова эта пьеса для современного зрителя?

– Так быстро пролетело 10 лет. Сначала я немного сопротивлялся, когда мне дали эту роль. Я даже испугался, потому что читать Грибоедова достаточно сложно. Это особый язык, длинные конструкции фраз. Так люди уже не говорят. Обороты речи непонятны, их приходилось расшифровывать для себя. Если сравнивать, то даже у Пушкина слог намного проще. Например, есть такой эпизод, когда Чацкий говорит с одной из графинь и произносит: «Несчастные должны упреки несть от подражательниц модисткам за то, что смели предпочесть оригиналы спискам». Говорить в постановке актеры должны были быстро, но люди, которые смотрели первые показы, говорили, что ничего не понимают не из-за дикции, а из-за сложности языка. Они не могли уловить смысл диалогов. И, конечно, молодежь вообще такую речь не воспринимает.

Наша постановка почти двухсотлетней пьесы «Горе от ума» не включает в себя никаких новомодных приемов и декораций. Однако сказывается то, что играют ее современные артисты – люди, которые отличаются ритмически от героев прошлых столетий. На мой взгляд, в таких постановках очень важно не просто надеть, допустим, на себя костюм той эпохи, которую ты изображаешь на сцене, но и уметь слиться с ним. То есть важно правильно себя подать, перевоплотиться настолько, чтобы даже мимика, движения и внутреннее состояние были схожи с эпохой. Это очень сложно, и зачастую сегодня этому не учат даже в театральных институтах.

Что касается содержания «Горе от ума», то все актуально и сегодня. Те же люди, те же чиновники, те же проблемы, переживания. Мне кажется, что многие взрослые зрители пошли бы на этот спектакль. Но сегодня эта пьеса показывается в основном в рамках «Малой академии театрального искусства» для школьников и учителей, потому что произведение Грибоедова проходят по программе в школе. Это востребовано и хорошо, что есть возможность показать пьесу детям, школьник посмотрит и может быть захочет перечитать и почерпнуть что-то новое.

– А как вы относитесь к своему персонажу? Привносите ли нотки своих личных переживаний нашего времени?

– Кто-то может Чацкого считать баламутом. Приехал, все взвинтил и устроил новую революцию. Но ничего подобного. Потому что вот эта вот гниль, проворовавшихся чиновников, она требует праведного гнева. Если кто-то в нашей современной жизни сталкивался с такими недобросовестными людьми, те поймут. Все это бесполезно. Взывание к власти не приносит результата, только разочарование от собственного бессилия маленького человека. В отношении народа и власти ничего не изменилось. Мне, как актеру, хорошо, потому что об этом я могу кричать со сцены, могу выплеснуть свое негодование, гнев. Пережив это вместе с персонажем пьесы, зритель тоже может выплеснуть накопившиеся обиды. Ну, пусть это будет звучать пафосно: в идеале это необходимо показывать в том числе и государственным служащим, слугам народа, но многие из них редко бывают в театре.

Есть в этой пьесе и стремление человека покинуть родные края. Сегодня это тоже актуально. Люди уезжают в Америку, еще куда-то, полагая, что там лучше. Но правда в том, что необходимо налаживать жизнь дома, на родине. Побег не всегда спасает. Это самое важное в этой пьесе.

Когда играешь в таких классических пьесах, написанных несколько веков назад, рыться в прошлом не нужно. Она актуальна здесь и сейчас. На актерах только костюм, а эмоции все сегодняшнего дня. Необходимо показывать то, что у тебя внутри, свою боль обнажать, иначе нет смысла. Театр – это же не музей, чтобы показывать нечто старое.

– В театре сегодня произошли резкие изменения. Стали возможны на сцене такие постановки, как «Пьяные», где вы тоже задействованы. Вот, если сравнивать, то, каким стал театр и на пользу ли ему это?

– Мое личное отношение неоднозначно. Но это только потому, что я артист старой школы, так сказать, сторонник консерватизма. С другой стороны, я за изменения театра. Они обязаны быть, нельзя стоять на месте. Но есть некоторые моменты, которые внутренне мне трудно принять. Вот, если смотреть на развитие театра не только нашего, а вообще, то сегодня нередко встречаются постановки, где много спорных моментов. Но это современное видение, которое имеет право на существование. Такие постановки имеют своего определенного зрителя, однозначно нравиться абсолютно всем они не могут и не должны. Например, пьеса «Пьяные» И.Вырыпаева, по которой у нас поставлен спектакль, написана с использованием ненормативной лексики, в спектакле все маты заменены на литературные синонимы. В ней есть это современное спорное видение, здесь это звучит вкусно и красиво, для этой постановки.

Если вспомнить 90-е годы, когда я только поступал в институт, театр был более дерзким. И голый зад показывали, и ругались на сцене, извращали в какой-то степени все, что изображали. Это тоже был новый театр, он был кому-то нужен. Видеть новшества в театре тоже приятно и интересно. Споры возникать могут только в выборе приемов и методов, и принимать или отрицать категорично это, наверное, неправильно.

– А насколько комфортно вы сегодня себя чувствуете в изменяющемся театре?

– Вполне комфортно. Единственное, что лично меня может угнетать – это слишком жесткие рамки. Реальность сцены сейчас такова, что режиссеры могут загонять актеров в определенные ограничения. Играть нужно строго так, как сказано в тексте. А ведь актерская игра – это импровизация в эмоциях, собственная интерпретация героя. Актер должен быть думающим на сцене. Этого сейчас мало, не хватает игровых ролей. Есть современные спектакли, где актерам приходится петь или говорить пару фраз монотонно, но нет рождения эмоций. Иногда давит форма. Главное, чтобы зритель понял суть замысла автора. Важна политика театра, он всегда был в роли сатиры.

- Кроме театра вы занимаетесь другой творческой деятельностью?

- Да, я еще немного фокусник. В детстве я мечтал быть каскадером. В театр попал случайно. Интересная история, потому что довелось 3 года поработать с кукольным театром, и это меня увлекло. И сегодня эту деятельность я стараюсь не оставлять. Я сейчас меньше занят в постановках нашего театра, потому часто уезжаю. Наверное, из последних больших, серьезных ролей – работа в «Пьяных» режиссера Тадаса Монтримаса. У меня сейчас есть маленький кукольный театр, с которым я езжу по детским садам и школам. Это так, больше хобби. Немного пытаюсь заниматься фокусами. Меня нельзя назвать в полной мере иллюзионистом, потому что это человек, который сам придумывает фокусы, профессионально, а я больше исполнитель, стараюсь повторить какие-то фокусы сам. Хотя в моей программе было несколько созданных мной фокусов. Конечно, это приносит некоторый дополнительный заработок. Но в основном эта деятельность вне театра ведется мной для души.

– Чтобы вам хотелось сыграть в театре?

– У меня давно есть желание сыграть в «Крейцеровой сонате», но пока не довелось. И в тех ролях, которые в багаже сейчас, еще можно найти новые смыслы, что-то интересное для зрителя. А вообще хочется живых диалогов с партнером, импровизации на сцене, актерской свободы. Актер по-хорошему должен быть разноплановым, но лично мне сейчас хочется легкости, комедий. То, как я дальше буду развиваться и работать в театре, конечно, мало зависит от меня. Это зависит от режиссеров, от их видения. Но надеюсь, что расстанусь с Русским драматическим театром очень нескоро. Я люблю свою профессию и стараюсь отдаваться ей всецело.

Ольга Аносова, «Молодежь Бурятии», 28.02.2018