Марина Ланина: «Девочки из провинции актрисами становятся»

Опубликовано:
2017-04-19 15:19:00

Заслуженная артистка России о детских мечтах, самореализации, счастливом имени и божьем провидении. Талантливая актриса, заботливая мама, успешная бизнесвумен и просто красивая женщина. Из-за ее невероятной энергетики останавливаются часы, ломается аппаратура и даже наворачиваются слезы.

Именно такая эмоция красной нитью проходила через меня во время интервью с Мариной Ланиной, которое состоялось накануне ее бенефиса в честь 30 лет работы в театре, и приоткрыло завесу тайны над жизнью столь публичного и одновременно столь загадочного человека.

— Марина (традиционное обращение по имени-отчеству моя собеседница сразу и решительно отринула), когда и отчего вас потянуло в творчество?

— Я родилась в Красноярске, но после того, как родители развелись, вместе с мамой переехала в Улан-Удэ и жила тут. С первого класса училась в музыкальной школе, куда она отдала меня — играла на фортепиано. И параллельно записывалась в другие секции по собственному желанию — ходила на художественную гимнастику, бальные танцы, в драматический кружок. В общем, где «дырка» — там и Маринка! Почему так? Возможно потому что я была стеснительным ребенком — этаким маленьким «цыпленком», зажатым в себе, а мать — строгим родителем, педагогом. К тому же с нами жил отчим, и я не чувствовала особой любви в семье и искала ее в творчестве.

— «Драмкружок, кружок по фото, хоркружок — мне петь охота…». Они и привели в актерство?

— Уже в пятом классе осознала и постоянно твердила сама себе: «Хочу быть актрисой!». И сама же себя одергивала: «Девочки из провинции актрисами не становятся!». А однажды увидела по телевизору «Собаку на сене», где играли Михаил Боярский и Маргарита Терехова. Тогда я еще не знала, что это за фильм и что за актеры. Но как встала перед экраном, так и стояла — от начала до конца, даже не присела. И ощущала мурашки на коже, и чувствовала, что должна находиться по ту его сторону, и снова говорила: «Хочу быть актрисой!», и снова осекалась: «Но девочки из провинции не становятся актрисами — только из Москвы!». Потом опять же увидела по телевизору интервью какой-то артистки из глубокой деревни, покорившей первопрестольную. Поняла, что это возможно, и решила: «Буду актрисой!», тем более некоторые навыки имела. А когда в десятом классе объявила о своем решении, у всех просто отпала челюсть: «Марина, ты уверена?» — спросили они. «Да!» — ответила я.

— Учились, насколько знаю, на родине…

— Поехала поступать в Красноярский институт искусств. Там проходил огромный конкурс — 25 человек на место. Экзамены принимал и курс набирал режиссер Красноярского пушкинского театра Натан Басин. Видимо, я со своими голубыми глазами и светлыми волосами подошла ему по типажу и, несмотря на всю скромность и провинциальность, стала одной из студенток. Да и «сверху» помогли. Можете верить или не верить, но все мы пожаловали в этот мир с определенной миссией. Моя, думаю, сцена.

— Студенческие годы оказались радостными?

— Необычайно счастливыми... Во-первых, сама родная земля давала огромную силу. До сих пор если заболеваю, приезжаю туда и восстанавливаюсь. Во-вторых, родственники окружили любовью. В Красноярске были сестры и братья, а, главное, папа — неописуемо красивый и необыкновенно веселый, улыбчивый, темпераментный человек. Тогда случилась моя вторая влюбленность в собственного отца. Первая произошла, когда моя душа захотела прийти в лоно матери. В-третьих, я вырвалась на свободу и занялась саморазвитием. Сначала жила в папиной квартире, потом в общежитии. Мало спала, много бегала, читала, плавала, пела, хотя старшая сестра всегда говорила: «Тебе на ухо медведь наступил». В первый учебный год в новогоднюю ночь 10 из 15 однокурсников признались мне в любви. Я заплакала — подумала, что они сговорились и издеваются. Как выяснилось, ни один не знал про другого.

— Какие случаи и происшествия того времени особенно запомнились?

— Первый — и смешной, и грустный. Мы с ребятами участвовали в массовке в военном спектакле «Спутники». Бегали мимо друг друга и выкрикивали имена. И вот пробегает мой однокурсник и кричит: «Машааа!», а я: «Игооорь!». Вдруг оглядываюсь: нет Игорька! Исчез в никуда, как в сказке! «Надо же, — думаю, — видимо, и такое бывает на сцене». И тут он появляется весь перебинтованный. «Погоди, — говорю, — нам же бинты уже не нужны». «Да я, — говорит, — упал в суфлерскую будку»… Второй — парадоксальный. На репетиции во время беготни между вагонами между мной и одним актером происходит такой диалог:

— Я слышал, ты из Улан-Удэ?

— Да, я оканчивала там школу!

— А я работал там в театре!

— И как?

— Да сбежал я оттуда! Не понравилось мне! Здесь лучше! Пообещай, что никогда не вернешься в Улан-Удэ!

— Хорошо! Никогда не вернусь!

И через несколько лет вернулась. Никогда не говорите «никогда».

— Каким же образом получился такой «камбэк»?

— После первого курса я приехала сюда провести несколько ночей у мамы и затем уехать в Баргузинский район к бабушке. И однажды вечером пошла в бар, где увидела очень красивого парня. Влекомая какой-то силой, подошла, встала рядом и начала танцевать. Разговорились. Узнала, что он учится в аспирантуре в Москве, рассказала, что сама учусь в институте в Красноярске…С тех пор мы больше не расставались. Через год тайно зарегистрировались и получили втык от его родителей. Думала, после учебы останемся в столице, и меня непременно возьмут на работу — благо имелись и внешность, и отчасти раскрытый потенциал. Но он сказал: «Все, давай в Улан-Удэ». Я оторопела: «Давай в Москву!». «Нет, Марина. Давай в Улан-Удэ. Хотя бы на годик, а дальше посмотрим». Сперва переубеждала, но затем смирилась. Ведь я очень послушная девочка, и это — огромный минус.

— Тяжело было осваиваться в «новом старом» городе?

— Тогда Русский драмтеатр находился в «Фениксе». Асфальт по пути туда сплошь был усеян дырами, да и пол в репетиционном зале — тоже. Конечно, это не говорило ни о чем, но резко контрастировало с Красноярским театром. Помню, как шла по разбитой дороге и рыдала в голос. А спустя год-два привыкла. Приезжали разные режиссеры, и каждый из них хотел заполучить меня. Главные роли, любимый муж и дети, которых нужно «вытолкнуть» и как можно дальше, собственное дело — все это закружило и втянуло. И когда я сказала себе: «Пора присесть», когда уже состоялась карьера и закончилась молодость, произошло новое потрясение: от меня ушел супруг. Мужчина и женщина — как два сообщающихся сосуда. И то, чего он достигнет, во многом зависит от того, что она даст — сколько веры, энергии, желания жить. Когда они заканчиваются, человек уходит. Классический случай. 20 лет счастья на сцене и в жизни сменились муками. Говорят, люди боятся ада. А я прошла через него. Оказалась вырвана, как цветок из горшка. Не жила, а существовала. Просыпалась по утрам и понимала, что не хочу ничего. Болела душа, и не было никакой анестезии.

— Что помогло выйти из депрессии?

— Работа (улыбается). А если точнее — роль Галины Сергеевны в спектакле «Фронтовичка», которая буквально вытянула из ужасной реальности и принесла государственную премию. И где бы я ни играла ее, слышала признания в любви, а в Красноярске — и перешептывания за спиной в духе «Ужель та самая Марина, выпускница нашего института искусств?».

— А еще есть любимые роли?

— Есть. И, как ни странно, все они связаны с одним и тем же именем и его вариациями. Машенька в «Репке» и «Несмеяне», Мария из «Вестсайдской истории», Мирандолина и Мария Стюарт из одноименных спектаклей, за которые я получила звания «Лучшая женская роль» среди всех театров и «Заслуженная артистка Бурятии» соответственно. Это не совпадение, а закономерность. И, конечно, Ольга в «Трех сестрах» — постановке Анатолия Баскакова. А еще — Чебурашка, который научил импровизации и так полюбился маленьким зрителям.

— Вы ведь не только работаете в театре, но и ведете торговлю. Что заставило творческого человека параллельно стать деловым?

— Нужда — как и многих других женщин в тяжелые 90-е годы. Тогда у меня родился первый ребенок, муж работал, и все деньги уходили на квартиру. На пеленки-распашонки средств хватало, а вот на нечто большее могло и не хватить. Когда дочке исполнился год, я отправилась в Польшу. Заняла деньги под залог маминой квартиры и поехала с людьми, которые бросили меня там на следующий день, а какая-то иркутянка «подобрала». «Ты кто, — спрашивает, — такая?». «Актриса», — отвечаю. «Что здесь делаешь?». — «Бизнесом занимаюсь». Новая знакомая схватилась за голову, но не оставила в одиночестве… Все дубленки, купленные с нею, я продала за десять дней, вернула долг и получила прибыль в миллион рублей по тем деньгам. И пошло-поехало…Тогдашний генеральный директор Людмила Намсараева и главный режиссер Борис Горбачевский понимали, что пытаюсь выжить, и позволяли отлучаться, а бабушки с обеих сторон помогали растить дочь. Утром шла на репетицию, в обед ехала на рынок продавать вещи, вечером играла в спектакле. Узнав о моем занятии, многие актеры подключились и стали помогать, реализовывали товар на предприятиях и зарабатывали свою копеечку. Правда, одна отказалась и заявила: «Я не торговка, как Ланина, а артистка». Еще долго, приходя домой и ложась на кровать, я слышала эту фразу и думала, кем являюсь сама. И только теперь знаю: и артисткой, и торговкой. Просто «прокачиваю» не только творческую, но и предпринимательскую «мышцу», и не собираюсь ограничиваться этим.

— Наверняка трудно совмещать два столь полярных вида деятельности?

— Но и безумно интересно. А, главное, очень приятно. Мне нравится наряжать и преображать женщин. Когда слышишь «спасибо» от них, чувствуешь отдачу от своего дела. И это бесценно. Все мои подруги одеваются в «Пани Монике». Хотелось бы расшириться и открыть магазин в Красноярске, но дефицит времени и финансов пока не позволяет.

— Сегодняшняя Марина Ланина — какая она? Что имеет, о чем мечтает, к чему стремится?

— Сегодня у меня нет мужа, хотя мы ходим под одним небом, и он остается молодым, красивым, состоятельным и все еще любимым мною мужчиной. Зато есть не менее любимые занятия и двое чудесных ребятишек. Дочь живет в Праге, сын в Москве. Стараюсь давать своим детям то, чего недополучила сама. Когда они рассказывают о своих проблемах, говорю: «Помни, что я люблю тебя и всегда подам тебе руку. Ты для меня — самое большое счастье на Земле. Просто слушай свое сердце — оно укажет верный путь. А я буду рядом». Помогаю и материально, но с одним условием — к старости получу домик у моря, где буду выращивать розы и внуков (смеется). А пока хочу если не открыть собственный маленький театр, то хотя бы поставить небольшой спектакль, выступив ассистентом режиссера. Поскольку не люблю учить, но обожаю учиться, планирую пройти киноактерские курсы (подходящие есть в Москве и Питере) и, как знать, сниматься в фильмах. Как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанского. И в этой жизни надо рисковать, надо делать необдуманные шаги — но с умом!

— И напоследок — пару советов и пожеланий нашим читателям и вашим поклонникам.

— Нужно любить, уважать и хвалить себя за каждое достижение, даже самое маленькое. Раньше я не умела делать этого. Бежала вверх по карьерной и семейной лестнице, преодолевала ступеньки, забиралась на новые и забывала о себе. А теперь сажусь напротив зеркала, смотрюсь в него и говорю: «Красивая». Надеваю пудровое платье и понимаю: «Мне нравится». Прихожу к косметологу и на комплименты касательно своей кожи отвечаю: «Спасибо! Ухаживаю». Надо жить здесь и сейчас, а не там и потом. Мой одногруппник умер от остановки сердца за 21 день до нашей встречи, а лучший друг — по той же причине на следующий день после репетиции. А я так и не сказала: «Геночка, люблю тебя!». Необходимо постоянно влюбляться — не в мужчину, так в профессию, окружающий мир, саму жизнь — чудесный подарок от Бога. Любой человек, а особенно женщина, неинтересен без этого чувства — ни на сцене, ни вне ее.

 

Роксана Родионова, «Московский комсомолец в Бурятии», 19.04.2017

В ближайшее время спектакль не состоится, следите за афишей.