Один из самых заметных актеров Русского драмтеатра рассказал о новой роли, о поклонницах и многодетной семье.

Добродушный, обаятельный, веселый – Станислав Немчинов запомнился ролью Илюхи на мотоцикле во «Фронтовичке», братом католического священника в «Пьяных» (роль всегда на аплодисменты), Другом Героя в «Конце героя» и многими другими. Но артист, которому чаще всего достаются овации в финале и кто своей безоружной улыбкой покоряет многочисленных поклонниц, для многих остается до сих пор закрытой книгой.

Сейчас театр Бестужева готовит премьеру к юбилею Александра Островского «Волки и овцы», где Станиславу досталась роль Лыняева. Спектакль представят улан-удэнской публике 24 и 25 марта. Мы встретились с артистом, чтобы узнать его ближе и поговорить о постановке, любимых ролях и многодетном отцовстве.

Каждый спектакль – новая история

– Стас, сколько лет ты в театре? И за что любишь свою профессию?

– Этот театральный сезон у меня уже девятый по счету. В 2019 году будет десять лет, как я здесь работаю. Люблю профессию за неожиданность, за переломные моменты и в теле, и в душе, за определенную историю в твоей жизни. С каждой ролью мы меняемся, переламываем себя, примеряем новые образы. Артист – это возможность постоянно быть кем-то другим, это перелом душевный и физический.

– Есть любимые роли из тех, что сейчас играешь в театре?

– Нет, любимых ролей нет, они мне все нравятся. Есть, наверное, те, кто мне близок. Вот Илюха из «Фронтовички» – он на меня похож... Он хороший. Некоторые говорят, что это эгоистичный персонаж. Война закончилась, а он на своем порыве, легко поддается авантюрам, страстям, при этом добродушный парень. Небылицу любил.

– Любил? Или все же влечение?

– Я думаю, любил, просто из-за нервности ситуации, там, в клеверовом поле, он начал нести ахинею, а может, и проверял ее. Я же его тоже по-разному играю, иногда он ее любит, иногда ненавидит, а бывает, просто хочет. Театр тем и отличается от кино, что здесь каждый спектакль – это новая история, новое прочтение. Режиссер, может, этому и не рад. Но мы его слушали, теперь он пускай нас слушает со сцены (смеется).

– Есть ли роль мечты?

– Нет, сыграть кого-то конкретного, пожалуй, не хотел бы. Есть пожелания в образе, наверное, какого-нибудь одессита сыграл бы, комедийную и характерную роль и в то же время трагическую. Но за ролями никогда не гнался и не гонюсь. Ждать, мечтать о роли, а потом переживать, что ее получил кто-то другой, – нет, не мое. Конечно, в театрах всегда есть конкуренция, в принципе, это нормально в этой профессии. Но я доволен тем, что у меня есть. Что дали, что отвели, за это и надо держаться, благодарить судьбу, а не хапать, хапать, просить. Нет.

– А что можешь сказать о своем герое Лыняеве из нового спектакля «Волки и овцы»?

– До сих пор у меня с ним сложности, я его не принимаю, пока не понимаю. Мы с режиссером ищем, постоянно меняем его образ и то, как его играть. Он такой телепень,  ожиревший скучный барин. Работаем, конечно, выстраиваем образ, но не моя органика, совсем не мое. К тому же по пьесе ему 50 лет, а мне только 30 исполнилось. И чем больше работаю над ролью, стал замечать, что тяжесть появилась, одышка, спина болит, сам стал тяжелым, обрюзгшим. Если человеку постоянно говорить, что он свинья, так он и захрюкает. И еще я никогда не смотрел спектакли других театров по тем пьесам, которые мы готовим. А тут взял и посмотрел спектакль мастерской Петра Фоменко, и теперь этот образ у меня из головы не идет.

– Наши зрители помнят, скорее, Бориса Невзорова в этой роли, когда к нам на гастроли приезжал Малый театр.

– Да, наверное. Но мой Лыняев будет совсем другой. Это ведь и интересно – увидеть, как образ меняется в разной режиссерской интерпретации. И сам спектакль Андрея Калинина (приглашенный режиссер Александринского театра. – Прим. авт.) будет очень отличаться от постановки Малого театра.

– Манера работы с артистами у Андрея Калинина другая?

– Конечно, это другой режиссер, другой человек. Он от нас добивается того, чтобы мы, произнося один текст, уже вкладывали в слова подтекст, говорили и знали, что мы имеем в виду, и это было понятно зрителю, тот внутренний монолог, который скрывается за основным текстом. Он хочет добиться правды жизни на сцене.

Кумир и семьянин

– Знаю, что у тебя много поклонниц. И ты всегда срываешь в финале аплодисменты, за что над тобой часто подтрунивают коллеги. Как ты к этому относишься?

– Много – это сколько? Две? Покажи мне хоть одну! Они, видимо, заходят на мою страницу, видят – трое детей, и все (смеется). А по поводу аплодисментов – ну, бывает, конечно, но это не потому, что я такой замечательный, а так расписано по роли, по структуре спектакля. Если бы был другой актер на моей роли, он бы аплодисменты срывал.

– Почему ты отказываешь себе в харизме и обаянии?

– Не то чтобы отказываю. По органике, наверное, да. Но обаяние не может включиться по заказу. Если не задумываться о том, чтобы произвести впечатление, даже лучше получится. А то некоторые пыжатся, ведут себя, как павлины, это смешно. Нужно быть самим собой, а обаятельный ты или нет, уже должны сказать окружающие.

– У тебя трое сыновей, жена актриса. Чем ты руководствуешься в воспитании мальчиков?

– «В здоровом теле – здоровый дух». Чем еще? Конечно, спорт, секции, старший сын на дзюдо ходил, но, к сожалению, мне времени не хватает заниматься с ними. Хочется, конечно, научить их честности, благородности.

– Есть для тебя предмет гордости в звании «многодетный папа»?

– А как бы мне ощутить это, если я все время на работе? А если серьезно, никогда не задумывался об этом. Тем более трое детей – это не так уж и много, раньше по 10–11 было. Гордиться нужно не тем, сколько их, а что ты им дал, какими людьми они выросли, как ты их воспитал. Родить – много здесь ума не надо, а воспитать, поставить на ноги, направить в дальнейшую жизнь…

– Есть ли у тебя хобби?

– Да! Театр!

– Театр?

– К театру не надо относиться, как к работе, иначе будешь уставать от всего этого. А с каждым годом устаешь все больше. Не знаю, стареем, что ли. Работать в таком режиме помогает сцена, вдохновляет желание не подвести своих партнеров, ожидание реакции зрителей: примут или нет, хочется, чтобы не зря работали.

Юлия Федосова для «Номера один», 02.04.2018