Режиссер из Литвы о высшем провидении, русской классике и широкой душе

Режиссер-постановщик Тадас Монтримас приехал в Улан-Удэ работать над новыми постановками. Он уже поставил детский спектакль "Принцесса из страны Забвении", и в ближайшее время начнет работать над новым проектом — постановкой пьесы "Пьяные". Молодой, прекрасный и, как оказалось, верящий в высшее провидение, режиссер рассказал о любимых книгах, а заодно о понимании русской классики, широкой русской душе и первом впечатлении об Улан-Удэ. Обо всем этом читайте в материале ИА UlanMedia.

О книгах

На самом деле, книга, о которой я сразу подумал, это книга, которая в подростковом возрасте на меня произвела просто огромное впечатление, которую я читал и плакал,"Виннету" Карл Май. Карл Май сам никогда не был в Америке, но он писал от первого лица такие приключения людей, там такая дружба! Карл Май не был даже в Америке и пишет про эти дикие времена, wild west, где индейцы, ковбои. В подростковом возрасте, когда мне было, наверное, лет 14, меня потрясло то, как это описывается, что такое дружба, что она такая вообще бывает.

Или как держится слово. Встречаются там, например, двое и один говорит: "Давайте встретимся тогда, когда тень этого дерева будет равна его росту через 100 солнц". И вот правда, пробирается он через кусты и смотрит — брат, как они друг друга называют, сидит аккурат под этим деревом и курит трубку. И вроде же нет никаких технологий, но там такие отношения, это люди, у которых живая природа внутри, они очень тонко чувствуют. Сам герой, Виннету, он в день своей смерти встал и сказал "Я сегодня умру". Так и случилось. Это была книга, которую я читал и сожалел: я переворачивал страницы и с каждой страницей оставалось меньше, меньше... Хотя там три тома.

Вторая книга, сейчас кто-то скажет, что это неинтересно, я знаю, "Мастер и Маргарита". Книги, которые на меня производят большое впечатление, они попадают в такое время... Это было время, когда у меня были какие-то чувства, переживания, любовь. И прямо так попало, что я даже нашел какие-то ответы в жизни. И я просто сидел и все видел. У Булгакова это есть, у Гоголя тоже, что их книги можно как фильм смотреть. Роман "Мастер и Маргарита" я читал в переводе, на литовском, но мне кажется, перевод был отличный.

Я не мог смотреть экранизацию (режиссера Владимира Бортко — прим. корр.). Мне так понравился роман, так понравилось, как я себе нарисовал это все... Мне все говорили "Это отличный сериал!", но я включил и не смог смотреть. Мне, например, очень понравилась экранизация "Идиота" с Евгением Мироновым, а вот "Мастера и Маргариту" я как-то себе покрасивее нарисовал. Я не стал смотреть дальше первой серии, чтобы не портить того фильма, который получился в моей голове. Пусть лучше смотрят те, которые не читали.

"Братья Карамазовы". Эту книгу я прочитал достаточно поздно, наверное, для русского человека это было даже как-то некрасиво сделано. Мне было 27 или даже 28 лет, когда я первый раз прочитал "Братья Карамазовы". До этого я несколько раз брался за книгу раньше, но не мог читать. Вот читаю-читаю, и как-то не цепляет. Я дал себе возможность просто отложить, зная, что она у меня есть. И случилось так, что летом я взял и за несколько дней прочел на одном дыхании. Два тома просто пролетели, и на самом деле тоже так попали, что тогда были именно вопросы религиозного характера, духовности. И она тоже очень вовремя была мной прочитана.

У каждой книги свое время. На самом деле, те книжки, которые оказываются у нас в руках в нужное время, они больше всего радуют. Бывает так, что кто-то говорит как-то случайно о чем-то, о какой-то книге. И ты берешь эту книгу, читаешь и понимаешь, что эта случайная фраза была не случайной: это вселенная, это судьба тебе дала намек — почитай, найдешь ответы. И вот такие книги они "попадают".

О свободе

Иногда я даю себе почувствовать волну и куда она направит. Нужно иногда отдаться каким-то предложениям, знаете, как в фильме YesMan. Каждая поездка — это всегда что-то новое, у себя дома ты всегда можешь все сделать, а это совсем другое. Когда я узнал, что Сергей ищет режиссера-постановщика, я ему написал "Сергей, ты мне обещал, что покажешь Байкал", и он мне сказал "Тадас, ты понимаешь, куда ты собираешься? Ты понимаешь, что это Улан-Удэ, это тебе не Москва. Тут будет сложно, сжатые сроки, и это совсем не то что Европа", а я ответил, что не боюсь. И как-то вот так. На самом деле я пока еще мало видел города, видел только из окна машины, пока мы несколько раз ездили до УФМС (смеется).

С Улан-Удэ я сначала познакомился из самолета: я прилетел, было раннее утро, но было уже светло и все хорошо видно. И я очень удивился: там, где у вас частные дома, все в клеточку — заборы, заборы, заборы, заборы. Даже маленький участок, маленький домик и все равно забор высокий. Я так посмотрел из самолета — о Боже, что это, а где город? Потом самолет сделал круг, и я увидел — о, театр, увидел сразу, и большие дома, высокие. Тут я успокоился, что все нормально, это не деревня. Театр видно издалека, он выделяется, большой, как храм. Но город я еще не видел, потому что Сергей все так спланировал, что я прилетел, выспался и сразу пошел работать.

О кратком содержании

С творчеством Льва Толстого я еще не начал серьезно знакомиться. Поскольку у нас другая литература в школе, русская литература у нас как иностранная, и ее мы изучаем чуть-чуть. Более подробно — интерпретация, анализ, все это мы делаем по литовской литературе. И когда я учился в Москве, я узнал, что Толстой — это человек, у которого самый большой словарный запас среди писателей. И тогда я подумал, что я еще чуть-чуть поживу в России, надеюсь, мой словарный запас будет расширяться, и в один день я просто возьму и начну читать Толстого в оригинале. Поэтому я пока откладываю Толстого.

Я вот смотрю, очень много русских, у которых есть в школьной программе эти книги, они потом... знаете, приготовились к уроку, прочитали краткое содержание и потом уже думают — я знаю, о чем там, как будто читал. Даже было такое, что мне рассказывали сюжет, а потом я начинал спорить — нет, там было не так, а вот так. И мне говорили "нет, я просто краткое содержание знаю". И я так понял, что это школьная травма может остаться у человека, когда ему сказали — надо прочитать это, а книги сложные. И потом у человека может остаться травма на всю жизнь. У меня такого не было, хоть и классика русская поздно пришла ко мне, я был уже взрослым человеком и мог воспринимать такую литературу.

О людях в России

Мне показалось, что русские очень теплые люди. Вот даже сейчас в Улан-Удэ, и также в Москве, я встретил очень много людей, которые уже после второй встречи могут назвать тебя родным человеком, это для меня было совершенно новым. Или могут сказать по телефону "да, договорились, я тебя обнимаю". У меня был культурный шок, потому что мы, литовцы, более сдержанные. И вот это "да, ты для меня родной человек, и я могу тебя обнимать, даже хоть и по телефону" безо всякого намека, без пошлости. Сначала это было для меня странно. Когда я только приехал, я не мог понять внимания девушек, этого теплого отношения, я думал, что это теплое отношение уже что-то значит. Я не мог понять — она что, кадрит меня что ли? Все кадрят? А потом я понял, что русские такие, вы легко входите в дружбу, в контакт.

Мне кажется, что мне везет, вокруг меня такие теплые, талантливые люди. И когда я попадаю в эту среду, мне кажется, меня кто-то отпускает в этой среде. Вот сейчас в театре все люди прекрасные. Профессия режиссера такая: ты начинаешь поднимать волны и говорить — мне нужны такие костюмы, мне нужна такая сценография, мне нужно, чтобы ты сказал этот текст так, а не так. Начинаешь заваривать эту кашу, и это большая ответственность, на самом деле. Я очень рад, что здесь я чувствую поддержку, в этом театре. Даже с простой человеческой стороны "Мы понимаем, Тадас, давай, делаем, давай сделаем так, как ты хочешь". Это доверие, и тогда очень приятно работать.

Марина Пантаева, «ИА UlanMedia», 25.03.2016