В Улан-Удэ случилось «Наводнение»

Опубликовано:
2019-11-23 16:08:00

Русдрам представил зрителям  самую откровенную премьеру.

«Наводнение» случилось трижды - 15 и 16 ноября и еще раз  за день до премьеры, когда Государственный русский драматический театр им. Н.А. Бестужева   провел генеральную репетицию спектакля, на которую обычно приглашают журналистов.

Дистанция между зрителями и героями спектакля сокращена настолько, чтобы максимально достигнуть эффекта присутствия. Оттого, наверное, несколько раз режиссер спектакля Сергей Левицкий резким тоном требует, чтобы из зала вышли все, кто не отключил телефоны. «Вы испортите спектакль» - говорит он, прежде чем на сцену опускается тьма и все заполняет волшебство, как это бывает только в театре.

Модный Замятин

Спектакль создан по одноименному рассказу Евгения Замятина – автора, ныне необычайно модного и вновь актуального. Но на самом деле спектакль Левицкого имеет с произведением не так много общего, как может показаться сначала.  Наводнение  по-прежнему становится фоном, на котором разыгрывается бытовая драма в бездетной семье Софьи и Трофима. Кажется, что пара могла быть вполне счастлива, если бы не то, что за 13 лет совместной жизни Софья так и не смогла родить мужу ребенка.

Замятин, как известно, был символистом, оттого наводнение, затопившее Петербург начала 20-го века, показывает у него внутреннее состояние героини, захлебывающейся в своих чувствах вины, любви, ревности, ненависти.

Сергей Левицкий взял за основу сюжет, но создал свое, введя новых героев, изменив финал и смыслы. Спектакль существует вне времени – непонятно, когда и где происходит действие. Левицкий, выступая в роли художника-сценографа, создает обстановку квартиры, в которую попадают зрители, так, что ее можно отнести к любой эпохе, к любой стране. А вымышленная соседняя страна Белтакия, откуда прибывают беженцы, и вовсе указывает на нереальность происходящего. Тем не менее  сопереживание героям вполне реально.

Скатерть в цветах и сухое дерево

Каждый предмет на сцене – костюмы ли героев, цвета ли стен и картин, цветы, шкафы и скатерти - лишь усиливает символизм.  Каждое событие здесь призвано иметь второй смысл. Главная героиня  Софья (Лиана Щетилина)  весь спектакль ходит простоволосой и босой, в белом одеянии, похожем на ночную рубашку. Она вся, как на ладони, – страдающая, полупрозрачная, иногда нагая – женщина, лишенная защиты.

Ее неродившийся ребенок мог бы стать ее защитой, но его нет. И шатко ее положение. Есть свекровь, молящая сына не хоронить себя заживо, бросить эту и найти другую жену – молодую, сильную, плодную. А эта  Софья, на что она годная? Только переводы низкооплачиваемые строчить. Даже скатерти в доме у нее нет. Другая бы взяла и постелила  цветастую скатерть, родила бы ребенка – все было бы как у людей.

В отчаянии Софья предлагает Трофиму (Олег Петелин) взять в семью тринадцатилетнюю дочь недавно умершего соседа-столяра. Вытянувшись в струну, ждет она его решения. И – чудо! Муж соглашается принять чужую девочку в дом. «Хлеба всем хватит», - по-мужски говорит Трофим и удаляется, оставив жену оседать от счастья в комнате с сухим деревом. Это дерево не цветет и не плодоносит, как его ни поливай. И даже фотография жены на стене – пустая, неплодная.

Бойся согбенных

Однако не чудо случается в этом доме, а беда. Согбенная и сжавшаяся фигура новоиспеченной дочери Софьи и Трофима  Ганьки (Елизавета Михайлова) приходит в их дом. Нерешительно, воровато пробирается она на цыпочках, пока постепенно не расправляет плечи и вырастает из роли дочери, отведенной ей в этой семье. Едва она появляется на сцене, угодливо и тихо склонившаяся, хватающая за спиной у Софьи куски со стола, у зрителя появляется ощущение тревоги и некой западни, в которой оказывается главная героиня.

Пока Софья играет роль матери великовозрастной дочери, уча ее иностранным языкам, Трофим и Ганька находят общий язык. И вовсе не отношения дочери и отца складываются между ними. Они – простые. Софья – сложная. Им хорошо вместе в своей примитивности. И вот они уже смеются над Софьей, над ее нелепыми уроками английского, над всем, что ей дорого.

Левицкий играет словами, и иностранные слова находят иные смыслы в языке русском. Whether в прочтении Ганьки превращается в «вэт хер» и веселит их обоих – Трофима и Ганьку. Софья же смущенно не понимает, к чему это все приведет. Постепенно Софья становится лишней в этом доме, Ганька занимает ее место. Теперь она в этом доме  женщина. Она устанавливает правила, наслаждаясь своей внезапной силой и властью. Иногда еще шныряет под лавку от Софьиного «цыть», но постепенно перестает бояться вовсе и стелет на стол цветастую скатерть, нагло разрушающую стиль и убранство квартиры. И Трофим ее в этом поддерживает.

Триллер и арт-хаус

Жанр спектакля в театре определили  как «почти кино в семи главах».

Атмосфера психологического триллера, где музыка гипнотизирует, кинематографические спецэффекты создают напряжение, которое  действительно  мог разрушить любой звук смартфона. Тут режиссер был прав. Упало бы сообщение, и – прощай, арт-хаусный фильм, задуманный похожим на полотна Ларса фон Триера, Андрея Тарковского, Альфреда Хичкока, Ингмара Бергмана.

Семейная драма соединяется с темами насилия и ответственности каждого человека за мир, начиная от мира в душе и до мира на всей планете. Без политики и отчетливо произнесенного рut in не обходится и на этот раз.

Не случайно зрители сидят так близко к действу, накал которого должен привести к взрыву. В сущности, это в конце и происходит. В излюбленном стиле Левицкого с потолка с грохотом падает штукатурка, грозя убить главную героиню.

– Этот спектакль проверит, насколько вы способны сопереживать и чувствовать, - сказал сыгравший роль Трофима Олег Петелин еще до премьеры.

О беспомощности перед вероломством

Оттого, что история не только о любовном треугольнике, но и о людях и их взаимоотношениях в мире, о беспомощности перед вероломством, сравнимым с идущей войной, у чувствующего зрителя появляется сопереживание и желание узнать – какой выход из ситуации?

Развязка спектакля печальна и снова наводит на мысль о том, как  хорошо, когда в этой жизни ты действуешь на своем поле – находишь людей своего уровня. И хорошо, когда вовремя уходишь оттуда, где тебя не уважают и творится абьюз. Потому что терпеть его – себе дороже. Однажды пружинка выстрелит, и все будет только хуже.

После спектакля, сняв пальто с крючка в гардеробе, невольно думаешь, каким же мыслящим должен быть режиссер, чтобы поднимать темы, которые тонко и четко может объяснить только искусство. Когда же в реальной жизни ты будешь объяснять это, получится тот самый «вэт хер» под сплоченный гогот абьюзеров. Одеваешься и думаешь о том, каким же должен быть актер, чтобы прочувствовать замысел до конца и дать ему нерв, ум и энергию, которая ударит в зрителя  как разряд и пробудит его: «Очнись!».

 

Диляра Батудаева, «Номер один», 24.11.2019

В ближайшее время спектакль не состоится, следите за афишей.