Михаил Израилевич родился в 1917 году в городе Ровно (Западная Украина), который в непростые для истории России годы, в период Гражданской войны, переходил из рук в руки. С 1921 по 1939 годы он принадлежал Польше, а после 1939-го вошел в состав СССР, что позволило юному Михаилу Бронштейну свободно говорить на нескольких языках.

– Это очень талантливый человек. Насколько я знаю, он знал идиш, немецкий, польский, украинскую мову. В советское время на открытии гастролей, если в зале сидела еврейская диаспора, он мог обратиться к зрителям на идише, в Николаеве – на украинской мове. Зрители всегда тепло к нему относились. Они чувствовали это уважение, – вспоминает председатель СТД Бурятии, заслуженный артист России Дмитрий Панков.

Михаил Бронштейн поступил в знаменитый Парижский университет Сорбонна, первый раз женился в своем родном Ровно, но Вторая мировая война разделила его жизнь на «до» и «после». В те страшные годы вся его семья была убита немецко-фашистскими захватчиками. После войны дом, в котором жили Бронштейны, был национализирован. Из всей 4-комнтаной квартиры семье досталась только одна комната. В 1949 он женился во второй раз на Кларе Яковлевне, которая была с ним до конца его дней и долгие годы работала в Русском драматическом театре Улан-Удэ в качестве главного администратора.

– С супругой, Кларой Яковлевной, у них была настоящая семейная идиллия. Они друг другу: «Клава!», «Миша!» Без улыбки на них смотреть не могли. Это был очень хороший человек. Хотя говорят, что хороший человек – это не профессия, но он и в своей профессии собаку съел. Никогда никого не обижал, голоса не повышал, – говорит заведующая радиоцехом Лариса Мильват.

Михаил Израилевич во время войны работал в Кузбассе бухгалтером на шахте, но главной его любовью и призванием, конечно же, был театр.

– Сколько я себя помню, он всегда работал в театре, театр для него был всем, самым главным в жизни, так было всегда, – рассказывает сын Александр Михайлович Бронштейн. С 1948 года он работает в учреждениях культуры: до 1968 года – в Ровенском областном академическом украинском музыкально-драматическом театре, затем в Донецком театре оперы и балета им. А.Б.Соловьяненко и Ворошиловградском украинском театре.

В 1971 году во время успешных гастролей Ворошиловградского украинского театра в Улан-Удэ Михаил Израилевич Бронштейн получил приглашение от Министерства культуры Бурятской АССР работать в должности заместителя директора Государственного русского драматического театра. Так, он вместе со своей семьей перебрался в Бурятию, где и провел всю дальнейшую жизнь.

Михаил Бронштейн пользовался большим авторитетом в театральных кругах. Он был талантливым административным работником, но его профессиональный конек – это организация гастролей.

– На гастроли он уезжал заранее, готовился, после гастролей еще оставался, собирал долги. По полгода дома не бывал, – отмечает сын Александр.

– Это был очень работоспособный человек. Он делал нам такие гастроли: по пять – шесть показов в день. Однажды по просьбе зрителей устроил спектакль «Звезды на утреннем небе». И нам объявили, что мы идем на спектакль с чемоданами, отыгрываем, а потом сразу едем в Рязань. И всегда были полные залы. Он шутил: «Ленка, ты когда на сцену-то пойдешь? Мы залы будем собирать». Он присутствовал практически на каждом спектакле, ходил по фойе, со всеми здоровался, волновался и всегда знал, сколько у него зрителей. Он заражал своим энтузиазмом, – говорит помощник режиссера Елена Некрасова.

С его приходом ранее особо не выезжавший за пределы республики театр получил признание по всей России и побывал в нескольких городах: Кострома, Рязань, Сахалин, Биробиджан, Уссурийск, Находка, Владивосток, Хабаровск, Барнаул, Чита, Николаев, Камчатка, Иркутск и многие другие.

– До него таких гастролей не было, мы так часто не ездили в другие города. Это был ас. Мы иногда играли утром по четыре сказки, вечером на базе спектакль и еще на выезде. Крупная личность, независимый человек, непотопляемый. В Костроме мы впервые, насколько я знаю, играли спектакль в шесть вечера, а потом еще и в десять. Когда я вышла на сцену, молодежь разве что на люстрах не висела. А в Николаеве мне подарили цветы. А после спектакля он подходит и спрашивает: «Нина, видела, цветы подарили. А знаешь, кто?» Я в растерянности спрашиваю: «Кто?». А он: «Это я!» Он увидел, что зрители тепло принимают спектакль, а цветов нет, сам пошел, купил и отдал какой-то женщине, чтобы она подарила, – рассказывает народная артистка России Нина Туманова.

География гастрольной карты значительно расширилась на Дальний Восток и Украину, где «бестужевцы», благодаря таланту и организаторским способностям Михаила Бронштейна, побывали не раз.

– Однажды, мы на гастролях в Братске показывали детский спектакль в доме культуры «Нефтяник», где пять тысяч мест. Я вошел в зал и был в шоке, зал забит сверху до низу. Зрители аплодировали стоя. Набить пять тысяч населения в Братске – это мог только Бронштейн. Можно быть талантливым режиссером, талантливым художником, талантливым актером, но быть талантливым зам.директора по зрителям – это безумно сложная вещь. Где мы только ни были на гастролях благодаря ему, где мы только ни купались. Это было хорошее время, и оно у меня ассоциируется с Бронштейном, – вспоминает главный художник Вадим Бройко.

Можно сказать, что его инициативой стали так называемые «выездные» спектакли.

– Это был администратор до мозга костей, остроумный, ироничный, который не расстраивался по каждому поводу, не бросался в панику, а пытался найти что-то нелепое, смешное, и напряжение уходило. Он был волевой человек. Если ему нужно выполнить финансовые показатели, то он брал программки и говорил: надо ввести этого сюда, а этого сюда. И делал нам даже не параллели, а триллели, четвирелли, чтобы три и четыре спектакля одновременно могли выезжать. Ему говорили: «Это невозможно!» А он: «Ничего! Попробуйте», – делится заведующий труппой, заслуженный артист России Сергей Рыжов.

– Гастроли он устраивал такие! Выжимал все! Умудрялся проводить по четыре, по пять, а то и по шесть спектаклей в день. Мы идем со сказочки, а он смотрит и говорит: «Полтиннички наши катятся». Билеты-то стоили по полтиннику. Однажды, последний день гастролей. Все декорации собраны. Он говорит: «Ну, все, заделал последний спектакль, надо сыграть, но времени у вас только полтора часа». Как за полтора часа сыграть спектакль, выехать оттуда, доехать до станции, погрузиться в поезд. Но надо. Мы тогда рекордно сыграли спектакль «Акселераты», который идет час пятьдесят за тридцать восемь минут. Строчили текст, как из пулемета. Потом бегом в автобус, по платформе, с вещами. А поезд трогается: мы на ходу чемоданы кидаем, потом сами загружаемся. Вот так иногда уезжали с гастролей. Сейчас, когда оглядываешься, с юмором и с ностальгией вспоминаешь, как молоды мы были и с какими приключениями жили, – описывает Дмитрий Панков.

Русский драматический показывал свои постановки в колхозах, плавбазах, детских и пионерлагерях и даже в палатке. С появлением Михаила Израилевича артисты стали бывать на строительстве БАМа и покорять своим творчеством его строителей.

Михаил Бронштейн умел договориться с любыми организациями и находил подход к каждому. Благодаря его уму, таланту, безграничному обаянию, на спектаклях Русского драмтеатра практически не бывало свободных мест. У него были связи с производственными предприятия города, с учебными заведениями и школами. Он организовывал не только показы и гастроли, но и творческие встречи, и не раз получал благодарственные письма, премировался и перевыполнял производственно-финансовые планы.

– Михаил Израилевич – легенда нашего театра, – комментирует директор ГРДТ Петр Степанов.

– Такие люди рождаются один на поколение. Это был человек с огромным чувством юмора, добрый, отзывчивый, интересный, он излучал свет. Обо всех заботился, к каждому находил свой подход, с каждым актером разговаривал, на ком держался спектакль, умел видеть людей насквозь, ладил со всеми. Нет никого, кто бы сказал о нем что-то плохое, – вспоминает заведующая гримерным цехом Гульниса Трунова.

– Он был действительно великий труженик, мог сделать выездных спектаклей по пять штук в день, вертолетом, поездом, автобусом, чем угодно. Помню, на Дальнем Востоке одну группу он отправляет в Биробиджан, другую группу еще куда-то. Кто-то плачет, кто-то злится, но все равно идем и играем. С Кларой Яковлевной у них замечательная, дружная семья, они друг к другу очень трогательно относились. Это великолепный организатор, мастер, фантазер, чудный и даже великий, – дополняет заслуженная артистка России Лилия Архипова.

Мало кто знает, что Михаил Бронштейн был еще и хорошим актером. В Ровенском театре на Украине ему довелось играть и японцев, и немцев, и заключенного еврея и даже знаменитого Попандопуло в «Свадьбе в Малиновке». Да так сыграть, что его друг и известный актер Михаил Водяной, исполнивший эту роль в одноименном фильме, сказал: «Миша, ты играешь Попандопуло лучше, чем я». Но все эти роли остались в Ровенском театре, а в Бурятии ему довелось выйти на сцену в спектакле «Разрыв-трава». Здесь в роли семейского батюшки с характерным еврейским акцентом он тоже произвел неизгладимое впечатление на коллег и публику.

21 марта 1993 года Михаил Израилевич ушел из жизни.

– Ни злым, ни расстроенным я его не помню, это был очень веселый, добрый, отзывчивый человек, всегда в запасе шуточки, прибауточки. И в компаниях и на гастролях был гвоздем программы. Как начнет что-нибудь рассказывать, все за животы хватаются. И женщины его любили, он обладал шармом, – рассказывает внук Александр Бронштейн, который и сегодня живет в Улан-Удэ. – Конечно, больше в театре был, чем дома. Даже если неважно себя чувствовал, все равно в театр, сюда, сюда. Меня они с бабушкой на гастроли с собой часто брали. Он очень хотел дожить до 21 века, и меня из армии дождаться, но пару месяцев не дожил до моего дембеля.